Парадокс? Реальность!
В России технологию умасливания всех и вся довели до абсолюта, пожалуй, в тёмные 90-е годы, когда в Кремль пришли ренегаты-партаппаратчики, жуликоватые, но пронырливые вчерашние клерки и экс-комсомольские лидеры. Взяточничество стало инструментарием преодоления любых тогдашних дефицитов и неурядиц. На глазах миллионов обывателей миф о том, что всякую проблему можно победить с помощью денег (или иного сдабривания), стал явью и заиграл для народа бенгальским сиянием. Глядя на то, как жируют ребята в малиновых пиджаках, как попирается ими Закон, массы утверждались в простой мысли: если что, бабло решит всё.
Однако в последнее десятилетие Россию потрясли криминальные скандалы. На слуху фамилии людей, о которых совсем недавно говорили как о неприкасаемых. Что это? Акция точечного жертвоприношения? Или системная чистка?
Ба, знакомые всё лица!
Наше государство с недавних пор весьма пристрастно взялось за святая святых — собственный управленческий аппарат. Евгений Адамов, Алексей Бажанов, Дмитрий Захарченко, Вячеслав Гайзер, Александр Хорошавин, Алексей Улюкаев, Вячеслав Дудка, Никита Белых — на скамью подсудимых начали «приземлять» губернаторов, министров, правоохранителей высокого ранга.
У одного только Захарченко, «окучивающего» к моменту ареста должность замначальника управления «Т» ГУЭБ и ПК МВД РФ, было изъято 8,5 миллиарда рублей.
Эти люди привлекались к уголовной ответственности за мошенничество, злоупотребление должностными полномочиями, организацию преступного сообщества, вымогательство. И почти у каждого в приговоре — получение взятки в крупном размере. А ведь они, пусть и на разных участках, рулили страной!
Рулили — и ничего. Тому же Адамову срок заменили на условный. Уголовное дело в отношении бывшего министра юстиции Валентина Ковалева потянуло на 51 том. Итог: 9 лет, но также условно. Благополучно осел в Лондоне банкир Бородин, опустошивший закрома родного финучреждения на сотни миллиардов долларов. Фактически спущено на тормозах дело Сердюкова-Васильевой.
Взятка для здешнего порядка
Ситуация с коррупционными проявлениями в Янтарном крае, разумеется, отражает общероссийскую картину, только в местных масштабах.
Жители столицы самого западного российского региона хорошо помнят чуть ли не мистический случай, связанный с реконструкцией Верхнего озера. Ещё бы: как в воду этого самого озера канули 3 миллиарда федеральных рублей. Сегодня, увы, та история тиной поросла.
Не забылся и эпизод с нарушением антикоррупционного законодательства министром туризма Мариной Агеевой, когда для решения неких «рабочих» вопросов использовался гостевой дом «Усадьба», принадлежащий родственникам министра.
Народная память сберегла и расследование правоохранителями «государственно-коммерческих» деяний на тот момент вице-премьера регионального кабмина Евгения Морозова. По требованию прокуратуры, чиновник был вынужден покинуть свой пост. Поскольку решал вопросы в пользу учреждённых им предприятий, от деятельности которых получал доход.
Немалый резонанс вызвала эпопея с незаконной «домостроительно-многоэтажной» деятельностью в Светлогорском районе его первого лица Александра Ковальского.
Скандал разгорелся и вокруг его коллеги из Советска Николая Воищева, умудрившегося купить у самого себя крупный земельный участок в райцентре за символическую цену.
Бьют в колокола общественники и по поводу так называемой точечной застройки Калининграда, поглощающей архитектурные остатки Кёнигсберга. Она, по мнению горожан, взращена на почве коррупционности и вседозволенности городских депутатов — в миру директоров строительных фирм.
В злоупотреблениях должностными полномочиями обвиняется и бывший начальник УВД Калининградской области Евгений Мартынов. В орбите уголовного дела — незаконная прослушка некоторых журналистов.
Почему хапают?
По мнению специалистов, психологический портрет взяточника сложен, описать типичного мздоимца трудно. Часто это просто неуверенный в себе человек. Он считает себя недооценённым, и возможность милостиво влиять на некие процессы (пусть и за деньги) его очень тешит. Он купается в океане своего влияния на жизнь других. Такому человеку хочется больше пароходов, кортов, замков, центнеров денег потому, что в этом источник его внутренней силы и удовлетворения. Некоторые взяточники относятся к категории любителей риска. Их не очень интересует сама нажива, гораздо важнее момент балансирования на краю, процесс игры. Иные — просто слабые и зависимые личности, стоящие в цепочке подобных. Оставил чуток себе, остальное — наверх. Многие взяточники патологически жадны, многие банально циничны.
Кто виноват?
Коррупция и прочие «шалости» чиновников — явление международное и общечеловеческое. Со времён старины глубокой для снятия неких «острых вопросов» вождям племён подносили куски пожирнее. Так что относить проблему тех же взяток исключительно к сфере российского исторического «колорита» — дело несправедливое.
Запад грешил и продолжает грешить этими вещами ничуть не меньше России. ЕС, например, ежегодно лишается 300 миллиардов евро только из-за коррупции.
Попирание права — излюбленная забава руководителей европейских стран. Взять хотя бы историю с экс-главой ФРГ Кристианом Вульфом. В суде рассматривались аж 28 случаев злоупотребления им властными полномочиями. За решёткой, правда, герр Вульф не оказался. Западная система, что поделать.
А вот анекдотический эпизод периода правления «миротворца» и правдолюба из США Барка Обамы. На перестановку мебели в своём офисе вашингтонская Комиссия по ценным бумагам исхитрилась потратить почти 4 миллиона долларов.
Взяточничество не имеет национальности, это свидетельство своего рода недоразвитости цивилизации в целом.
Между прочим
Любовь русских к мзде — чувство заимствованное. Эта традиция была перенята нашими пращурами у византийцев. Речь о практике «кормления» чиновников, ведь они жалованья не получали и существовали исключительно за счёт подношений. Изжить практику которых пытался ещё Петр I, учредивший чиновные оклады. Впрочем, помогло это мало, поскольку даже любимец императора Александр Меншиков никогда не гнушался даров.
К началу XX века механизм взяток был прочно встроен в систему государственного управления России. И несмотря ни на какие пертурбации, впоследствии он перекочевал и в век XXI. Любопытно, что большевики уже в мае 1918-го ввели за мздоимство пятилетний срок заключения с конфискацией имущества. И неудивительно: едва новая власть приступила к исполнению обязанностей, её представители сразу принялись за «буржуазные пережитки» — начали «брать».
Что делать?
В США за взятку наказывают штрафом в тройном её размере и лишают свободы на срок до 15 лет. В Великобритании за то же самое чиновника спокойно отправят в тюрьму на семь лет. Плюс он будет должен оплатить государству стоимость подарка. В Китае мздоимцев принародно расстреливают. В Иране частенько вешают.
Россия, согласно индексу восприятия коррупции за 2018 год, опубликованному Transparency International, заняла 138 место из 180. Любопытно, что по информации антикоррупционной общественной приемной «Чистые руки» больше всего россияне жалуются (61,25 процента) на… работников судебной системы.
Максимальный срок за взятку у нас — 15 лет. Это слишком мягкая мера, уверена значительная часть общества, утверждающая, что лишать свободы за мздоимство надо на все 20, а то и 25 лет.
Между тем, российский парламент в раздумьях. Одни предлагают не лишать коррупционеров свободы, а отправлять их на принудительные работы. Другие — обязательно казнить и хоронить на отдельном, «позорном» кладбище.
Так есть ли шанс на выздоровление? Думается, ближе всего к истине приблизились социологи, полагающие, что импульс на искоренение коррупции должен быть сгенерирован всем обществом. Причём органическое желание социума должно объединиться с политической волей власти. Вкупе с жёсткой ответственностью нужны рост морали и нравственности. Иного пути нет. Ведь за десять лет в том же Китае за взятки к высшей мере приговорили более 10 тысяч человек. А взяточников меньше так и не стало.
Текст: Александр Клименок
